Маша Терещенко опубликовала на kino-teatr.ru практически воззвание о судьбе Художника в России. Очень продирает…
—
Иногда мне кажется, что в России ненавидят своих художников…
Я давно хотела написать статью, которая начиналась бы с этих слов. Но размышляя о будущем тексте, никак не могла найти – нет, не повода, ибо поводы для этого высказывания дарит почти каждый день, но финала, который придал бы высказыванию осмысленность практического рода. А тут случилось нечто, довольно незначительное и скорее узко корпоративное, совершенно не заслуживающее анонсов в вечерних новостях, однако способное придать завершенность колонке о взаимоотношениях страны и художника. Впрочем, об этом позже, пока – мои наблюдения.
Оглядываясь на историю своей страны, я все чаще думаю, что в России ненавидят своих художников в широком смысле этого слова. Их постоянно судят, сажают в тюрьмы, отправляют в ссылки, в лагеря, расстреливают, пытают, унижают, выживают из страны, заставляют отказаться от своего дара, врать, кривить душой и подлаживаться под власть, им не дают писать, снимать, рисовать то, что они хотят, их произведения подвергают цензуре, купируют, кастрируют, переделывают и интерпретируют в угоду идеологии, их творческим порывам подрезают крылья, их фильмы кладут на полку, их имена запрещают, забывают, вычеркивают из истории культуры…
С детства еще, сами того не осознавая, мы усваиваем, что быть художником, поэтом в России опасно. Это требует большого мужества, ибо метафору приходится оплачивать не только собственным комфортом, но и свободой, а порой даже жизнью. Что за стихотворение могут отправить в ссылку, за песню – в колонию, за книгу – на расстрел.
Но что говорить? Отношения художника с властью во многие времена и во многих странах были непросты. У нас художников ненавидит, кажется, не только власть.
На протяжении нескольких лет мы вместе с анимационными режиссерами вели в Живом журнале дискуссии о государственном финансировании анимации: каким оно должно быть, в чем плюсы и минусы существующей у нас системы. И каждый раз в дискуссию вступали посторонние люди – резкие, агрессивные – которые в самых оскорбительных тонах сообщали моим друзьям-аниматорам, что те дармоеды, что делают они полную ерунду, что государство не должно финансировать культуру, ибо нигде, кроме как в России… и каждый раз я тратила часы, объясняя, что это, попросту говоря, неправда, что очень во многих странах, даже, я бы сказала, как раз в бОльшей части цивилизованного (и не очень) мира, что их «нигде» можно отнести разве что к Америке (впрочем, и там во времена оные, на заре Голливуда работали определенного рода протекционистские порядки) и к Японии (но и здесь тоже свои есть особенности, и не все так просто). Однако те мои оппоненты твердо стояли на своем, а именно на том, что художнику лучше быть голодным, и если он не хочет/не может сделать кино уровня Pixar’a, а потом еще и продать его на уровне Pixar’a, то пусть немедленно «выпьет яду» или переквалифицируется в дворники.
Тот же тон слышен и в обсуждении самих анимационных фильмов. Я ни разу, ни на одном зарубежном форуме, ни в каком зарубежном Facebook (а у меня очень много иностранных френдов) не видела, чтобы дискуссия открывалась словами: посмотрел фильм такого-то, полное г… У нас – постоянно. Вот вышла новая картина
Петрова в 2007-м году, казалось бы, нравится/не нравится, ну, не потрафило, так и смотри себе что-то другое, что ж разоряться, но почему-то десятки-сотни людей какой-то своей святой обязанностью считали заводить по этому поводу темы в форумах, публиковать пронзительные посты в живом журнале, с таким святым и неподдельным возмущением, будто Петров собственноручно отобрал у них последний кусок хлеба. Будто он подлежит какому-то немедленному и жестокому наказанию исключительно за то, что не угодил их личному субъективному вкусу.
Один мой знакомый писатель говаривал, что «культура – это продукт, но не услуга», и этого простого понимания до отчаянности не хватает нашему зрителю. Если проходит в новостях история о дирижере, остановившем концерт из-за звонков мобильных телефонов, то непременно комментарием появится возмущенное: «Звонки, конечно, раздражают, но это уже – из рук вон. В конце концов, не стоит забывать, что это музыка существует для слушателей, а не слушатели для музыки»… Вот оно представление, согласно которому художник – это какой-то обслуживающий персонал, подобно проститутке, обязанной удовлетворить клиента, и получающей вслед лихое слово в случае несоответствия ожиданиям.
В России искусство находится в вечном и неоплатном долгу, и художнику жизни мало, чтобы расплатиться за свой дар. Он должен нести прекрасное, доброе, вечное, развлекать публику, подстраиваться под все эти загогулины нашей общественной морали, говорить понятно и смешно, и трогательно, и не ждать взамен ничего, даже мало-мальски приличной комфортной жизни, которую без напряга может получить (уж в Москве точно) какая-нибудь девочка-выпускница со средним знанием английского, которая, устроившись на фирму, будет красить ногти в ярко-красный цвет и отвечать томным голосом на телефон.
Я знаю, как живут у нас анимационные режиссеры – люди, получающие международные призы и создающие фильмы, которые останутся в истории искусства. Например, есть студии, где режиссерская зарплата – 10 тысяч рублей (хочу напомнить, сегодня при такой зарплате государство официально дает пособие по бедности). А есть такие, где 20, но с попреками, типа, вы тут «самовыражаетесь», а вам за это еще и деньги платят. А есть такие кинокомпании, где деньги платят, даже, может, приличные, но через пень колоду, месяц зарплата есть, три – нет. А еще если государство приостановило перевод грантовых денег из-за какой-нибудь проверки или смены второго помощника заместителя начальника такого-то отдела из такого-то департамента, то вся команда будет полгода работать бесплатно. Поверьте, если вдруг режиссер с международным именем переходит на коммерческий проект и начинает получать – страшно сказать – 3 тыс. долларов в месяц, то эта потрясающая цифра становится буквально притчей во языцех для анимационного сообщества. На полгода разговоров о том, что же все-таки лучше: работать почти бесплатно или идти в коммерцию и получать такие бешеные бабки.
Нет, я понимаю, у нас в стране низкими-то зарплатами не удивишь. Много кто живет на грани нищеты или даже за этой гранью. Периодически читаешь-слышишь про высококвалифицированных медицинских специалистов с окладом в 15 тысяч, про доцентов МГУ с окладом 20 тыс. и пр. Но вот, спорим, вы не читаете с тем же постоянством про то, что у хороших актеров театра зарплата 10-20 тыс. рублей? По крайней мере я ни разу не видела общественного возмущения по этому поводу, ибо все всегда по какой-то таинственной причине уверены, что раз ты деятель культуры, то у тебя заранее и навсегда все в шоколаде. И даже если не совсем в шоколаде, то и это не страшно, поскольку создавать искусство — это не работа.
Недавно мой знакомый анимационный режиссер рассказал, что во время последней поездки на один региональный фестиваль узнал, что, оказывается, существенная часть российского населения полагает, будто мультфильмы делаются детьми, а другой замечательный режиссер регулярно цитирует получаемые им предложения вроде: «не хотите ли вы сделать мультфильм для нашего сайта (ТВ-канала и пр.), денег мы вам заплатить не можем, но зато поставим ваше имя в титрах программы (в числе создателей сайта)». По-настоящему смеются над этими историями коллеги-аниматоры, которые понимают, что сделать мультфильм занимает — от пары месяцев до пары лет тяжелого труда.
Символом аниматорской незащищенности давно уже стал Юрий Норштейн, который по субботам торгует своими книжками. Конечно, тут отчасти его гордость, его независимость и нежелание прогибаться будь то под государство или под каких-нибудь толстосумов, но какие бы причины ни заставляли Юрия Борисовича так поступать, сам факт, что один из величайших аниматоров мира (а это ведь догма уже, ибо не существует такого рейтинга короткометражек, где бы фильмы Норштейна не стояли на самых почетных местах) вынужден стоять у прилавка – имхо, величайший позор для страны.
И до сих пор не для всех очевиден месседж этого стояния, которое, конечно же, не столько личная, сколько гражданская акция. Да, распиаренный, поднятый на флаг Норштейн, разумеется, мог бы найти денег и более легким путем. А
Хитрук? А
Назаров? А
Шварцман? А еще десятки пожилых аниматоров, которые всю свою жизнь оставили на экране, в оживающих картинках. Их фильмы знает каждый-каждый-каждый житель нашей страны. Пушкина могут не знать, Шекспира могут не знать, но Чебурашку знают все. И «
Бременских музыкантов» знают все. И «
Жил-был пес» знают все. Не просто видели, а засмотрели до дыр, знают наизусть, бесконечно цитируют.
Как это может быть, чтобы люди, создававшие наше национальное, простите, культурное достояние вынуждены были жить в полнейшей и кромешной нищете. Года три назад в газете «Новые известия» были опубликованы некоторые цифры по доходам наших старых анимационных режиссеров. Что они получают за свои мультфильмы, помимо стандартной пенсии и небольших гос-надбавок за звания и свое анимационное ветеранство (цифры были взяты из первоисточника, то есть от самих режиссеров). Наиболее высокие авторские были, помнится, у Шварцмана. Порядка 2 тыс. долларов в год. У Хитрука – что-то около тысячи, а вот, например, у
Юрия Прыткова – 10-12 тысяч рублей в год. «А кто такой этот Прытков?» — спросите вы. Точно как спрашивали русские культурные журналисты, когда нужно было писать некролог полтора года назад. Рассказываю: Юрий Прытков – режиссер фильмов «
В стране невыученных уроков», «
Коля, Оля и Архимед», «
Наш друг Пишичитай», «
Так сойдет» — правда же, небезызвестные названия?
Потом, правда, Объединенная государственная киноколлекция, которая на тот момент распоряжалась правами на «союзмультфильмовское» наследие, опровергла данные. Я не могу сейчас найти тот документ, ибо он не был опубликован, но цифры отличались раза в 4 примерно. То есть Прыткову начислялось за год что-то около 40 тыс. рублей, а Шварцману более 150 тыс. рублей. Не очень понятно, почему это режиссеры дружно так преуменьшали свои доходы (а в добросовестности этого текста я уверена), но и не стоит в этом разбираться. Поверим ОГК и предположим, что Леонид Шварцман действительно получил в том самом 2009-м году 5-6 тысяч долларов. Это художник, который участвовал в оформлении «Снежной королевы», «
Золотой антилопы» и «
Аленького цветочка», придумал куклы для сериала «
38 попугаев», нарисовал
котенка по имени Гав и создал цикл фильмов про обезьянок («
Гирлянда из малышей» и пр.). Но этого всего можно было не перечислять, ибо Шварцман создал куклы для «Чебурашки» и одного этого в любой Англии, Германии, Франции, Америке, Японии хватило бы, чтобы сделать его миллионером.
Понятно, были споры и даже суды с Эдуардом Успенским о том, кто в какой степени ответственен за визуальный образ «неизвестного науке зверя», однако что бы Успенский ни говорил, его Чебурашка близко не был бы так известен, если бы не мультфильм. И то, насколько известен Чебурашка – а ведь он и символ нашей олимпийской команды, и знак протестного движения, и любимая игрушка для многих детей, и чуть не единственный наш международный бренд, который нашел огромную популярность, к примеру, в Японии, — оставляет логичный и закономерный вопрос: почему все его создатели не могут жить, пусть не в сумасшедшей роскоши, но хотя бы в приличном достатке.
Когда заходит разговор о ветеранах нашей анимации, речь вовсе не об отсутствии вилл на берегу моря, сказочных дворцов и дорогих автомобилей. Эта беседа касается вещей первой необходимости – например, достойного лечения. Больницы, санатории, хорошие лекарства и удобная мебель, которые необходимы пожилым людям, становятся проблемой – до такой степени, что на них либо скидываются друзья-коллеги, либо кто-нибудь отправляется обивать пороги со слезными причитаниями «спасите-поможите» на санаторное лечение для знаменитого режиссера.
Это печально. Это некрасиво. Это стыдно.
Давайте сделаем одну простую калькуляцию. Вот, например, мультфильм «Жил-был пес» Эдуарда Назарова. В Youtube, если посчитать в сумме, у него порядка двух миллионов просмотров. Давайте представим, что каждый просмотр стоил бы 10 рублей. Думаю, никто не будет со мной спорить, что этот фильм стоит 10 рублей за просмотр. Итого – 20 миллионов рублей. Но вообще даже и это не очень честная бухгалтерия. Давайте представим, что каждый человек, посмотревший этот мультфильм, заплатил по 10 рублей. Допустим даже его посмотрела только половина нашей страны (очень сомневаюсь, что есть люди, не видевшие назаровского «Пса», но допустим). То есть 70 миллионов человек. Да даже по рублю бы каждый заплатил, и то бы Назаров мог отведенные ему еще, даст Бог, 30-40 лет провести очень комфортно.
Я не являюсь поклонницей современных западных законов об авторском праве. Я вижу в них много недостатков и готова долго-упорно рассуждать об их неестественности и разных несовершенствах. Но при этом я уверена, что большие художники не должны жить в нищете. Я не верю, что художнику нужно быть голодным, безвестным, гонимым. Я убеждена, что заботиться о своих художниках, о больших режиссерах, которые изменили и определили в чем-то характеры миллионов человек, это такая же обязанность нации, как и забота о ветеранах войны. Это не про благотворительность-цивилизованность-помощь, а про национальную благодарность, без которой невозможно никакого духовного-культурного-социального развития.
Наверное, текст звучит слишком эмоционально, но так уж вышло, что давно эти размышления накапливались во мне и множились, а я все никак не могла ими поделиться, потому что всегда упиралась в вопрос «и что?» Ну, напишу я об этом людям, вот они начнут переживать, но делать-то что? И вдруг на днях (это я уже возвращаюсь, как и обещала, к информационному поводу) произошла простейшая вещь. Анимационное сообщество открыло фонд помощи ветеранам анимации. Не такой, знаете, пафосный ФОНД с большой бухгалтерией, мраморными лестницами и красной дорожкой, а просто, в сущности, Интернет-кассу взаимопомощи для членов самого анимационного сообщества. Для удобства, потому что сколько можно бегать в Дом кино со своими сто-пятьсотрублевками по каждому поводу. Понятно, сейчас есть удобные электронные способы для решения таких задач.
И вдруг я подумала: а почему это только для сообщества? Возможно, есть люди, которые хотят сказать нашим ветеранам анимации «спасибо»? Им сейчас очень это нужно — не только из-за денег, но чтобы знать, что они любимы в своей стране.
Подробнее узнать об акции и сделать оплату через Интернет можно здесь.
Автор: Мария Терещенко
Оригинал статьи — на Кино-Театр.ру.
