Маша Терещенко стала вести регулярную колонку на сайте Кино-Театр.ru, что суперкруто. Маша хорошо пишет, отлично формулирует, заостряет и раскрывает.))) Нам всем по-хорошему повезло! ПШ
—
Если вы попросите меня назвать главный ежегодный конкурс русской анимации, я, конечно, сразу скажу: «Суздальский фестиваль». Или: «КРОК». Сложно между ними выбрать. Но если задуматься, не тот и не другой. Главный конкурс проходит в стенах Министерства культуры. Фестивали оценивают фильмы, раздают призы, выявляют тенденции. А минкульт решает, быть или не быть тому или иному фильму. Ни для кого не секрет: русские мультфильмы живут на госденьги. Без них – никуда.
На прошлой неделе Минкульт опубликовал список победителей-2012. Первая часть посвящена детским альманахам, короткометражкам и образовательным сериалам.
В списке много проектов, которые уже хорошо известны в узких (а иногда и довольно широких) кругах. Тут и новые эпизоды «Горы самоцветов», и продолжение «Зеленого яблока» от студии «Пчела», и обновленная «Веселая карусель» от обновленного же «Союзмультфильма», и очередной эпизод из цикла о чудотворных иконах, который делает Наталья Федченко на студии «Балтийское телевидение», и два небезызвестных альманаха от студии «М.И.Р.» — «Современные сказки мира» и «Сказки старого пианино» (цикл фильмов про великих композиторов, в котором уже есть серии посвященные Баху, Чайковскому, Россини, Шуману и др.).
Есть и новые названия. Например, «Сказки «Детского мира»» — сериал, задуманный молодым екатеринбуржским режиссером Ниной Бисяриной, которая в двух своих предыдущих короткометражках очень нежно и тонко говорила о детях с их мечтами, фантазиями и способностью видеть сказку в самых бытовых предметах и событиях. Или короткометражка от «Метроном-фильма» про то, как появился на свет Новый год. Эту историю Марины Москвиной будет экранизировать тоже молодой режиссер Анастасия Головань.
В общем, много всякого разного интересного: общей сложностью 28 проектов.
Еще приятнее выглядит список «авторских» короткометражек. Среди них – «Мы не можем жить без космоса» Константина Бронзита, экранизация «Бобка» Достоевского от Андрея Золотухина и мрачная сказка Андерсена «Мать и смерть» в исполнении Владислава Байрамгулова, а также короткометражки Дмитрия Геллера, Ивана Максимова, Леонида Шмелькова и др.
Часть этих проектов подавались к финансированию еще прошлой осенью, но тогда по ряду причин денег короткометражкам вообще не досталось: весь грант разошелся по сериалам и большим проектам. Ну да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, как говорится. Судя по нынешним результатам, государству нашему не вовсе плевать на анимацию, и некоторые позитивные перемены все же происходят.
Еще недавно анимационный тендер выглядел без преувеличений ужасно. Ежегодно минкульт объявлял перечень «лотов», за которые предлагалось сражаться студиям. Например, «приключенческий фильм о духовных ценностях» (и нет, это не шутка, действительно был такой лот), «экранизация произведения русской классики», «дебютный фильм», «философская притча»… Студии делали заявки, и если на одну тему подавалось несколько, то специальная комиссия обсуждала, какой проект лучше и смотрела, кто из студий просит меньше денег на производство. Эта дикая практика создавала огромное пространство для подковерных игр: если у студии появлялась хорошая идея, нужно было заранее договориться с чиновниками, чтобы те организовали подходящий лот. И как тут ругать студию или чиновников? Если правила маразматичны, то их нарушение — зачастую благо. Если б не человеческий фактор, «лотовая» система могла бы напрочь уничтожить все живое в нашей анимации.
За последний год отменили «лоты» и разделили финансирование разных проектов. Коммерческие сериалы и полные метры подаются теперь не в министерство, а в Фонд кино, где обсуждаются другим экспертным советом и получают суммы побольше.
Минкульту остались короткометражки, детские альманахи и образовательные проекты (плюс некоммерческий полный метр). Отток сериалов позволил министерству больше внимания уделять «авторским фильмам». Это тоже огромное достижение. Поскольку раньше минкульт ежегодно выпускал специальный документ с перечнем «приоритетных тем», и в этом списке значились сплошь высоко-духовные экранизации сказок и мировой классики, преследующие воспитательные цели. Так что получить деньги на экспериментальное кино было куда сложнее, чем на детское, и многие студии делали эксперименты под видом детских фильмов (прям как в советские времена, только хуже). Будем надеяться, что теперь взрослые режиссеры начнут снимать по-настоящему взрослое, экспериментальное, острое, необычное кино, а место в детской тематике освободится для тех, кто действительно хочет делать фильмы для детей, а не заниматься чистым творчеством.
Одним словом, заметные улучшения произошли в нашей системе финансирования.
Конечно, совершенству предела нет, и проблем остается достаточно. Одна из них – удельный вес бюрократических процедур. Например, в этом году на подачу документации у студий было что-то около 14 рабочих дней вокруг майских праздников. За это время крайне сложно собрать все необходимые для пакета документы. Между тем, малейшая ошибка ведет к автоматическому отказу. Никаких поблажек ни для кого. Ровно по этой причине некоторое время не проходила заявка Константина Бронзита. И будь он хоть «оскаровским» номинантом, хоть лауреатом, а любая неправильная закорючка в бумажках, и все, — в пролете. Я пишу «все», потому что несделанный бронзитовский фильм – это, разумеется, печально не только для Бронзита, но а) для публики; б) для нашего престижа (Костя – один из немногих русских режиссеров, кто за каждую свою работу получает много международных наград). А на конкурсе-2012 из-за ошибок в документах отказ получил проект Сергея Меринова – и кому какое дело, что его «Часики» набрали уже более миллиона просмотров в ютубе (что тоже нечасто случается с нашими режиссерами).
Еще одна проблема – отсутствие дифференцированного финансирования. Деньги выдаются в расчете на минуту времени, при этом без учета технологии (а компьютерное CGI стоит совсем не столько же, сколько простенькая флеш-анимация), амбиций проекта или статуса режиссера. То есть подаешь на трехминутку, получаешь 20 тыс. долларов, подаешь на 5-минутный фильм – 35 тыс. долларов. А вот в Канаде, положим, все иначе. Там проект оценивается индивидуально, без учета хронометража. То есть под каждый фильм составляется смета. Конечно, больше какой-то суммы (максимум — 600 тыс. долларов на короткометражку) не дадут. Но при этом режиссеру выгоднее взяться за изысканную технологию и сделать шикарный фильм, нежели растягивать его хронометраж (у нас же ситуация обратная: выгоднее сделать нечто длинное, но примитивное).
Третья беда в том, что государство не требует хорошего кино. Есть формальная отчетность, и студии должны сдавать все документы, а также само кино строго в срок. Но качество созданного фильма никак не оценивается. Так что режиссер или студия могут абсолютно легально делать по хорошей заявке халтуру и получать на нее год за годом государственные деньги (что опять же было бы невозможно, скажем, в Канаде).
Кстати, про сроки сдачи – тоже целая история. У минкульта есть строгие правила относительно сроков. На короткометражку дается обычно 12-18 месяцев, а на полный метр – кажется, три года. А вот, например, Александр Петров (что-то я часто привожу его в пример, но так ведь и правда много показательных эпизодов в его биографии) делает свои фильмы долго. Так что если Петров собирается сделать полный метр (а он собирается, и проект у него умопомрачительный, и явно в три года он не уложится), то ему нужно сначала найти где-то деньги на то, чтобы половину процесса осуществить, а потом уже подавать на госфинансирование. И тут же опять вспоминается канадский сюжет про Венди Тилби и Аманду Форбис, которые свою «Дикую жизнь» (13 мин.) делали 10 лет при полном понимании Национального киносовета. Сделали. Были номинированы на «Оскар», получили десяток призов, и еще потом сто лет будут с этим фильмом во все золотые списки входить, поскольку это действительно великолепное кино.
Все эти проблемы кажутся непреодолимыми, и Бог весть, как нужно перепахать всю систему финансирования, чтобы их решить. Часто даже думаешь: зачем это обсуждать? Ну, получают наши художники деньги, делают фильмы, и ура! А не сумели заполнить документы, так нужно быть внимательней, будто не знают, в какой стране живут.
И все же. Если вдуматься. Вся эта история с государственной поддержкой создана для того, чтобы развивалась наша культура. Совершенно очевидно (полагаю, для всех осведомленных сторон), что Бронзит, Меринов или Петров делают в эту самую культуру, простите за бюрократизм, важный вклад. Точно так же очевидно, что некоторые студии, получающие регулярно деньги на свои проекты, вклад делают в какое-то другое место. Если система дает шанс финансироваться плохим фильмам, но при этом не позволяет Бронзиту, Меринову и Петрову по первому желанию получить деньги под свои интересные проекты, значит, система эта функционирует неправильно, и ее нужно менять. Это ведь нелепо, правда, чтобы мы оставались без хороших фильмов из-за того, что кто-то не умеет заполнять бумажки? Или из-за того, что кто-то решил, будто хороший фильм обязан делаться три года?
Конечно, не стоит ждать, что мир изменится за пять минут. Но сейчас заметна хорошая динамика. Хочется думать, что нынешние перемены неслучайны, и что политика по финансированию анимации будет от года к году становиться все более внятной и осмысленной. А пока можно поздравить тех, кто получил в этом году гранты, и ждать хорошие фильмы. Кажется, через 12-18 месяцев их немало появится.
Мария Терещенко
